В небольшой комнате уральца ожидал сухощавый абориген, лет сорока на вид, в окружении четырёх стражников. Пхата понял, что этот мелкий чиновник ничего не решает, но сделал вид, что поверил в его полномочия, и с поклоном подал тому свиток пергамента. Выслушав объяснения о содержании письма, клерк небрежно распечатал его, разглядывая разноцветный шрифт. Пхата добросовестно трижды повторил, что они прибыли с миром, торговать и дружить. Уральцы – хорошие люди, через фразу повторял сотник, чувствуя недоверие к себе. Задумчиво глядя в окно, чиновник подал короткую команду, и двое стоящих за спиной сотника стражников завернули ему руки назад, быстро обматывая кисти верёвкой.
Скинуть неумех со своих плеч лучшему рукопашнику выпуска военного училища не составило труда, он отпрыгнул к стене, выкрикивая в лицо клерку фразы о мире и торговле. Тот даже не повернулся, продолжая что-то рассматривать в окне. А к Пхате направились все четверо стражников с недвусмысленными намерениями, вытаскивая из-за поясов топоры. Больше проявлять милосердие уралец не пытался, своя шкура дороже любого аборигена. Он разрядил в стражу барабан одного револьвера, быстро сменил патроны, глядя на остолбеневшего чиновника. Застрелил ещё трёх прибежавших на шум стражников и повёл чиновника обратно, к своим парням. Тот пытался упираться, но пара пинков под зад вывела его из задумчивости.
Пока сотня собиралась отступать, по рации сообщили с побережья, что на них явно нападает полутысячный отряд аборигенов. Сомнений в намерениях местных властей не оставалось. Их действия развязывали руки бойцам, давно не бывавшим в серьёзной переделке. Пхата прикинул возможности и согласовал действия. В результате последовавших после этого разговора непродолжительных схваток его сотня начисто ограбила дворец наместника и жилища половины богачей Лимы, включая жрецов. При этом были убиты и ранены около полусотни аборигенов, остальные разбежались. Сами уральцы никого не потеряли, лишь несколько бойцов получили лёгкие ранения, не зря в подобных случаях ношение доспехов было обязательным. Заночевали стрелки во дворце наместника, не упустив возможности скрасить ночлег тесным общением с наиболее симпатичными женщинами, что попались по пути. К удивлению уральцев, кроме золотых изделий в хранилищах стояли мешки с коричневыми зёрнами, не похожими на кофе, давно употребляемый в графстве. Наутро, нагрузив трофеи, в том числе и мешки с зёрнами, на аборигенов, не успевших скрыться, сотня Пхаты направилась обратно, на побережье.
Встретили их перебиравшие трофеи воины второй сотни да почти пять сотен пленников, смирно сидевших в отдалении. В результате скоротечных сражений никто из уральцев на берегу также серьёзно не пострадал, но уплывать с пустыми руками не хотелось. Болтаться посреди океана целый месяц, чтобы привезти тонну золотых фигурок да десять мешков непонятных зёрен, – их просто засмеют все коллеги, и будут правы. Посовещавшись, сотники пришли к логичной мысли, если золотые фигурки делают, значит, золото где-то добывают. Осталось узнать, где.
В ходе допросов чиновника и нескольких командиров береговой охраны, весьма похожих на пытки, удалось узнать, что золото добывают в горах, в пяти днях пути. Чиновник и один из охранников знали туда дорогу. Они же сообщили, что новый отряд великого Инки придёт в город через восемь дней, не раньше. Даже предполагая, что они врут, шансы добраться до золотого рудника вполне реальны. Так решили сотники, поменявшись ролями. Сотня Пхаты осталась на берегу, выстроив с помощью пленников неплохое укрепление, а сотня Митабха быстрым маршем отправилась за золотом. Связь решили поддерживать каждые два часа, уж такой срок они продержатся против любой местной армии.
Похода уральцев за золотом не ожидал никто из аборигенов, даже те, кто знал о нападении на Лиму. Легко сбивая заслоны стражников на пути, уже через четыре дня пути парни достигли золотых копей, где заканчивалась погрузка добычи на лам. Готовый к путешествию караван из сорока вьючных животных оставалось лишь направить в нужную сторону, что уральцы и сделали с помощью проводников. Они бы легко ушли с весомой добычей, да любопытный Митабх поинтересовался, за сколько дней эта добыча. Узнав, что за неделю, он решил задержаться на такой же срок. Получив по радио ответ, что на побережье всё спокойно, уральцы с помощью револьвера и доброго слова резко повысили выработку благородного металла. Все аборигены, от рабочих до чиновника, пришедшего с уральцами из Лимы, принялись работать полный световой день. Норма была объявлена заранее, чтобы заинтересовать в повышении добычи.
За неделю ударного труда добыли вдвое больше золота, чем собирались отвезти на ламах. Пришлось задействовать часть аборигенов для переноски груза к морю. Как раз в это время сотня Пхаты сообщила о приближении небольшого войска, не более двух тысяч. Ничего страшного, решили для себя уральцы, учитывая корабельные орудия, подобный отряд не страшен для сотни кшатриев, но задерживаться не стали. Лучшее враг хорошего, как говорил тренер рукопашного боя в училище. Возвращались уральцы медленнее, целых шесть дней, за которые первая сотня наголову разгромила присланный аборигенами отряд. В ожидании груза с золотом вошедший в азарт Пхата ещё раз навестил ближайший город, где обнаружил двести килограммов огромных изумрудов да ещё немного благородного металла.
На берегу, где уныло сидели выжившие в бою пленные стражники и инкские воины, общим количеством более тысячи, двум сотникам пришлось решать трудную задачу. Оба помнили, что граф Олег лично просил наладить мирные отношения с инками. Офицеры не задумывались, откуда граф полгода назад знал, что аборигенов зовут инками, на то он и граф. Но тот факт, что они не смогли организовать мирный контакт между странами, обоих кшатриев угнетал. Они не сумели выполнить указание графа, значит, плохие офицеры и место им в конвойной охране, каторжников караулить. Однако рисковать жизнью вверенных бойцов без шансов на выполнение задания сотники тоже не собирались. Оставалась надежда на примирение, хотя бы через полгода-год. Деваться некуда, придётся отплывать домой, иначе беспокойные инки целую армию приведут на побережье. После такой войны точно граф не обрадуется.
Отплыли уральцы только после того, как убедились, что их слова о мирных намерениях услышали и поняли все пленники. Во всеуслышание трижды чиновник из Лимы объявил все пленным воинам-инкам, что он первым начал необоснованное нападение на уральцев. И сами чужаки не виноваты, что на них напали и пытались убить. Оставив пленников на берегу, пароходы быстро растаяли вдали, увозя с собой нескольких чиновников и пленных офицеров, да два десятка девиц, просивших забрать их с собой. Это лично уточняли у каждой оба сотника, к тому времени неплохо разбиравшие речь аборигенов. Им, как нормальным командирам, ни к чему были бабы на корабле, да ещё молодые и красивые. Но плачущие девушки убедили, что их казнят за связь с уральцами. Сердце не камень, пришлось взять с собой. Ещё уплыли три рыбацкие семьи в полном составе, по той же причине, боялись мести начальства.
Мешки с зёрнами оказались обычным какао, до того времени попадавшим в руки уральских колонистов в Новоземье крайне редко. Первые деревца какао через несколько месяцев добавились к плантациям гевеи, давно выращиваемой на территории графства и освоенных островах Индийского океана. Кроме гевеи в графстве неплохо росли эвкалипты, осушая болотистую местность, избавляясь от малярийных комаров. Олег не спешил с увеличением посевных площадей, предпочитая расселять молодёжь из перенаселённых местностей в Магадан, Новоземье, Южную Африку, на тихоокеанские острова. Оказалось, что подавляющее количество островов необитаемы, даже остров Пасхи встретил уральцев густыми джунглями, не видевшими топора. Эта колонизаторская лихорадка охватила не только графство, за двадцать лет почти миллион северян перебрался в необитаемые земли и острова. Они расселялись семьями и целыми родами, занимая плантации в новоземской пампе, южноафриканском буше. Либо договаривались о передаче в пользование рода островов. Единственным условием при переселении власти обоих союзных государств ставили сохранение уральской веры и строительство школ, учебниками переселенцы снабжались бесплатно.