— Всё в руках бессмертных богов, господин Мерек, — с плохо скрываемой грустью проговорил владелец заведения, провожая гостя до ворот.

Развернувшись, отпущенник бросил быстрый взгляд на окна второго этажа.

"А он, кажется, по-настоящему переживает, — прячась за стеной, с удивлением подумала беглая преступница. — Видимо, привык к мальчишке. Но неужели это Филений настучал на нас претору? Как-то не верится. Из всех здешних проститутов он выглядел самым безобидным".

Не желая лишний раз бередить душу и без того издёрганному Птанию, Ника не стала приставать к нему с расспросами, когда он принёс обед.

Как правило, передав корзину с едой, хозяин публичного дома задавал пару ничего незначащих вопросов и уходил по своим делам. Но сегодня он лично выставил на столик блюда и кувшин с разведённым вином, после чего уселся на лежанку, с мягкой улыбкой наблюдая за спокойно жующей гостьей.

— Филений нарушил клятву и рассказал мальчикам, что видел вас в саду, — тихо и печально проговорил отпущенник. — Вряд ли, что он донёс на меня претору Камию, но я всё равно не могу позволить обманщику оставаться в моём доме.

— Его увезут на юг? — спросила девушка, наполняя бокал.

— Да, — вздохнул владелец заведения. — Мерек — банарец и через несколько дней отплывает к себе на родину. А в Радл он прибыл из Нидоса, где прожил почти два месяца, ожидая какие-то редкие товары из Келлуана.

— Он что-то слышал о госпоже Корнелле? — вскричала Ника, торопливо отставляя бокал с недопитым вином.

— Слышал, — с мягкой улыбкой подтвердил собеседник. — Как я и думал, эту женщину действительно хорошо знают в городе, а некоторые даже гордятся ей.

— Что рассказал вам господин Мерек? — спросила беглая преступница, невольно подаваясь вперёд и нервно вытирая губы.

— Госпожа Корнелла уже немолода, ей больше двадцати лет, — неторопливо начал излагать хозяин публичного дома. — Одни говорят — двадцать два, другие, что уже двадцать пять. Из богатой купеческой семьи. Отец Сакс Густобород — ольвиец, перебравшийся в Нидос задолго до рождения дочери. Мать из халибов. Есть такой варварский народ на самом берегу Океана Мрака. Ходят слухи, будто бы отец госпожи Корнеллы освободил её мать во время какого-то разбойничьего набега. Но, наверное, это всего лишь романтическая легенда из тех, которые простые люди любят сочинять об известных особах.

— Значит, госпожа Корнелла родилась уже в Нидосе? — даже не пытаясь скрыть своего разочарования, уточнила Ника.

— Да, — подтвердил отпущенник. — И, судя по всему, никогда его не покидала. По словам Мерека, она с раннего детства прославилась необычайной для своего пола тягой к всякого рода наукам.

— То есть, госпожа Корнелла давно занимается математикой? — полувопросительно, полуутвердительно заявила девушка, с очевидной ясностью понимая, что та, на кого она так рассчитывала, никак не может оказаться попаданкой…

Если только не имел место перенос сознания человека из мира Виктории Седовой в тело маленькой дочери нидосского купца?

Хотя последнее предположение вызывало у беглой преступницы некоторые сомнения. В противном случае, уже появились бы теорема Пифагора, расчёты площади треугольника и прочие математическое изыски.

— Судя по тому, что рассказал Мерек, так оно и есть, — важно кивнул собеседник и брезгливо скривился. — У этих варваров странные понятия о воспитании девушек. Вместо того, чтобы учить дочь быть добродетельной супругой, рачительной хозяйкой и строгой матерью, отец госпожи Корнеллы не только поощрял её занятия науками, но даже позволял переписываться с разными философами.

— Это так нецивилизованно, — с плохо скрытой иронией посетовала Ника. — Совсем не по-радлански.

— Чего ещё ждать от дикарей! — презрительно фыркнул хозяин публичного дома, видимо, приняв её слова за чистую монету, заметив однако. — Впрочем, это не помешало ей очень удачно выйти замуж за советника Корнелла, потомственного члена Совета Ста. Так нидосцы называют свой Сенат. Вот уж его я совсем не понимаю. Всё-таки жизнь вдали от родины портит даже радлан…

Неожиданно он осёкся, очевидно, вспомнив, с кем разговаривает, но гостья только поощрительно улыбнулась.

— Вы правы, господин Птаний. Хвала богам, я вовремя успела вернуться в Империю.

Ободрённый поддержкой собеседницы, владелец заведения продолжил:

— Мерек говорил, что супруг позволяет госпоже Корнелле не только заниматься науками, но даже преподавать в Школе школ.

— А он не рассказывал, что такое "Школа школ"? — встрепенулась девушка, отчаянно мечтая услышать хоть какой-нибудь намёк на присутствие в этом мире ещё одной попаданки.

— Её недавно открыл знаменитый лекарь Гернос Нидосский при покровительстве Совета Ста и наместника Келл-Номарха в Нидосе. Не жалея денег, туда приглашают самых знаменитых учёных со всего мира. Мерек уверял, что даже келлуанские маги готовы открыть часть своих тайн обучающимся там юношам и девушкам.

— Там учатся девушки? — в сильнейшем удивлении вскинула брови беглая преступница, и надежда на то, что в Нидосе всё же объявился кто-то из её, в самом широком смысле, земляков, вновь вспыхнула в сердце Ники.

— Если родители позволят и готовы за это платить, — криво усмехнулся рассказчик. — Только вот господин Мерек говорит, что таких пока не нашлось даже в таком развращённом месте, как Нидос.

— Понятно, — протянула слушательница, хотя слова собеседника так и не дали ответ на самый главный из интересовавших её вопросов. — Жаль, что я не могу там побывать и встретиться с этой замечательной женщиной.

— Увы, это так, — разведя руками, не стал разубеждать её владелец заведения. — Даже когда всё закончится, и правда восторжествует, у вас будет столько дел, что вряд ли в ближайшие годы вы сможете совершить столь дальнее путешествие.

— Вы правы, господин Птаний, — печально улыбнулась Ника. — Я на подобное и не рассчитываю.

— Но вы всегда можете написать госпоже Корнелле письмо, — неожиданно предложил собеседник, тут же предупредив. — Правда, я не могу обещать, что быстро найду человека, который бы взялся доставить ваше послание в Нидос. И не знаю, когда оно туда попадёт? В море и на суше путешественника подстерегают множество опасностей, и, возможно, госпожа Корнелла так и не получит ваше письмо…

— Я прекрасно знаю, что всё в руках богов! — отмахнулась девушка. — Но всё равно, спасибо за предложение. Вы чудесный человек, и, клянусь Анаид, я не забуду вашей доброты.

Не в силах перебороть охватившую её эйфорию, беглая преступница подскочила к дёрнувшемуся от неожиданности хозяину публичного дома для гомосексуалистов и чмокнула его в лоб, мельком подумав: "Жаль, что не всё можно написать".

Глава самая последняя

Там где кончается одно — всегда начинается другое

Прожив с матерью всю жизнь, Итур Септис Даум очень тяжело пережил её смерть. Сохраняя на людях приличествующее возрасту и положению скорбное спокойствие, оставаясь в одиночестве, он не сдерживал слёз, раздражённо размазывая их по обвислым, небритым щекам.

Однако, несмотря на искренние переживания и строгую приверженность древним традициям радлан, которая многим казалась показательно-наигранной, регистор Трениума не мог позволить себе безоглядно предаваться скорби все положенные девять дней.