— Служанку, — автоматически поправила путешественница, с удручающей грустью осознавая бесполезность своих поисков.

— Да, служанку, — покладисто согласилась дочь морехода. — Я не хотела ей ничего плохого, госпожа Юлиса. Ноор Учаг сказал, что она должна старательно выполнять все мои приказы, грозил убить. Мерзавец говорил, что мы пробудем здесь недолго. Подлый лжец!

Рассказчица заплакала, прикрыв лицо руками.

— Успокойся, — коротко буркнул десятник конной стражи, положив ей руку на узкое плечо.

— Что стало с моей служанкой? — настаивала Ника.

— Ноор Учаг обещал и её взять к атавкам, — бормотала Вестакия, не показывая лица. — Если она покажет своё старание…

— Что случилось потом? — торопила с ответом путешественница. Длительные паузы в повествовании дочери консула начинали раздражать.

— Ваша служанка просила сохранить ей жизнь, обещала сделать всё, чтобы я была довольна, — бывшая пленница говорила медленно, словно выталкивая из себя слова. — Но на третий день она сбежала…

Рассказ Вестакии был прерван собачьим лаем, криками, женским визгом и конским ржанием. В воротах хутора нервно плясал Ворон, пытаясь вырвать повод из рук крепко вцепившейся в него Риаты, а из-за забора доносилось глухое, злобное гавканье.

Румс бросился на помощь невольнице, которая с трудом удерживала разбушевавшегося скакуна. Ника, прихватив дротики, побежала за ограду.

Вжимаясь спиной в заросли кустарника, Орри, упав на одно колено и хрипло дыша, тяжело отмахивался лопатой от двух пастушьих собак.

«Любят тебя пёсики, — промелькнуло в голове попаданки. — От одной ушёл, двое набежали».

Она метнула дротик, но повторить первый успех не получилось. Здоровенная псина в последний момент увернулась, получив лишь древком по задним лапам. Это заставило её, оставив в покое ганта, переключиться на нового противника. Оскалив крупные, желтоватые клыки, собака бросилась на путешественницу. Той ничего не оставалось делать, как выставить вперёд второй дротик, и используя его как копьё, удерживать зверя на безопасном расстоянии. Давя на психику злобным, истошным лаем, пёс закрутился вокруг девушки, припадая оскаленной мордой к земле и кровожадно сверкая глазищами, но везде натыкался на острое бронзовое остриё.

Вдруг совсем рядом просвистел камень, метко угодивший злобной гавкалке по плечу, заставляя ту отскочить с недовольным визгом. Бросив взгляд за спину, Ника увидела рабыню, с азартом швырявшую в увёртливую псину булыжниками. Животному это не понравилось, и оно предприняло новую атаку, но вновь отступило, получив болезненный укол в хищную морду.

Избавившись от одного из противников, Орри, сумев отдышаться, достал-таки лопатой другого.

Громкий крик: «Поберегись!» — заставил путешественницу отпрянуть в сторону. Мимо пронёсся десятник на Вороне. Чувствуя твёрдую руку всадника, боевой конь бесстрашно наступал на врага, заставляя собаку отступать. Воспользовавшись заминкой, Ника тоже подняла камень и с удовольствием швырнула в пса.

Получив достойный отпор, овечьи сторожа отступили, продолжая с безопасного расстояния облаивать нарушителей покоя хозяев.

— Не догнал я его, госпожа Юлиса, — хмуро прохрипел Орри, подходя ближе и тяжело опираясь на многострадальную лопату.

Он скрипнул зубами.

— Почти схватил сопляка, да нога запнулась… Не иначе злой дух эту яму выкопал…

— Господин Фарк! — не слушая жалобы варвара, окликнула десятника Ника. — Посмотрите, где там Руб Остий. Вам с коня лучше видно.

— Гонит овец в гору, — с удивлением отозвался молодой человек. — Большую вину за собой чувствует, если жену и хозяйство бросил.

— Уходить надо, господин Фарк, — озабоченно проговорила девушка. — Как бы он не вернулся с кем-нибудь.

— Тут на три асанга никого не должно быть, — не очень уверенно возразил всадник, похлопывая по шее коня.

Тот фыркал, тревожно косясь на исходивших лаем псов, державшихся на почтительном расстоянии.

А путешественница хмуро глядела на бледного, тяжело дышавшего ганта.

— Госпожа, — вкрадчиво проговорила за спиной Риата. — Там, за домом, осёл привязан и тележка есть.

Она многозначительно замолчала.

— Запрячь сумеешь?

Невольница замялась.

— Я помогу, — предложил Орри. — Осёл — не лошадь, да как-нибудь справлюсь.

И тут же спросил:

— А где Паули?

— Нет её, — коротко бросила Ника. — Я потом расскажу. Займись тележкой.

Они вернулись на двор, с опаской поглядывая на продолжавших бесноваться собак, путешественница стала закрывать кое-как сколоченные ворота. Спрыгнув с седла, Румс поспешил ей на помощь.

Пока они воевали с самыми древними друзьями человека, Вестакия успела собрать вещи в аккуратный узелок и набросить на голову покрывало.

Услышав, что названные гости собираются конфисковать единственную тягловую силу, напомнила о себе хозяйка хутора.

— Что же вы творите, разбойники! — донёсся из дома надрывный крик, полный душевной боли и праведного негодования. — Чужую скотину воруете! Вы его покупали, кормили, холили? Оставьте осла ради пресветлой Ноны! Мы же с голоду умрём! На чём сыр и шкуры на базар возить?!

Сообразив, что экспроприаторы глухи к её просьбам и мольбам, женщина перешла на проклятия.

— Пусть поразит вас молнией грозный Питр! Да что же это делается?! Где ты, солнечный Нолип?! Почему терпишь такое под своим светлым ликом?! Пусть пошлёт вам Такера лихорадку и понос!

То ли десятник конной стражи страшился гнева богов, то ли ему просто надоело слушать визгливые вопли.

— А ну заткнись? — рявкнул он командным голосом, разглядывая меч убитого варвара. — Завтра заберёшь своего осла в доме консула Мерка Картена. Заодно расскажешь, как у вас на хуторе оказалась его дочь.

— Мы не знали, кто она! — немедленно отозвалась хозяйка хутора.

— Врёшь, подлая!!! — истерически завопила Вестакия. — Я просила тебя передать письмо отцу, а ты…

Женщина за крепкими каменными стенами издевательски расхохоталась.

— Быстро же ты забыла, что говорила, когда сюда пришла! Будто ты из Фкении, а зовут тебя Крина, и сбежала ты с любимым от отца, который хотел тебя за злого старика замуж отдать…

— Врёшь!!! — тонким, пронзительным голосом завизжала дочь морехода, и уткнувшись в узелок, рухнула на колени, сотрясаясь от рыданий всем худеньким телом.

— Я не хотела… Всё не так… Он обманщик, подлец, негодяй… Это всё безумие, рождённое Исми… Он меня заколдовал, запутал…

Поймав недовольно-растерянный взгляд десятника конной стражи, Ника хмуро кивнула на плачущую девушку. Не то, что она очень сильно ей сочувствовала, искренне не понимая, как можно сменять Румса на какого-то варвара? Но впав в истерику, Вестакия легко могла сотворить какую-нибудь глупость, на преодоление последствий которой придётся потратить драгоценное время. А путешественнице хотелось как можно скорее покинуть это место.

По красивому лицу кавалериста скользнула тень раздражения. Он опять замялся, не зная куда деть теперь уже чужой клинок. Ника требовательно протянула ладонь, и молодой человек вложил в неё рукоятку меча.

Подойдя к невесте, он наклонился, бережно взяв её за плечи.

— Не плачь. Боги услышали твои молитвы. Всё плохое позади. Скоро будешь дома. Увидишь отца, мать, братьев, которые так по тебе скучали.

«Эх, мужчины, — мысленно хмыкнула путешественница. — Не таких слов она от тебя ждёт».

И не желая слушать неуклюжие утешения десятника, отвернулась, взвешивая в руках широкий, непривычного вида клинок.

«Тяжеловат, — с сожалением подумала девушка, нанеся несколько ударов по воображаемому противнику. — Или я с ним обращаться не умею».

Подошла к Орри, который удерживал брыкавшегося осла, пока Риата завязывала ремни сбруи. Терпеливо дождалась, пока животное не займёт своё место между оглоблями, и протянула оружие ганту.

— Возьми. Вместо того, что они у тебя той ночью отняли.

Схватив меч, юноша принялся с жадностью его рассматривать.