И, словно насмешка над моими надеждами, из одного проема вылетает плазменная граната. Смертельный подарок устремляется в Питера, но тот уже отпрыгивает спиной назад, открывая огонь из винтовки. Момент его падения совпадает с взрывом гранаты, и ветерана слегка протягивает назад по полу. Но его ответные выстрелы достигают цели, и из проема вылетает кусок лапы чужого. Питер поднимается, настороженно оглядываясь по сторонам.
– И мы что-то можем, не все же тебе блистать на арене. Хотя мне твой прыжок не переплюнуть, – очередная реплика от этого шутника, и снова я отмахиваюсь. Нравится ему, пусть ерничает, меня это точно не задевает.
Дальнейший путь пошел более-менее гладко. Только раз враги попробовали предпринять что-то похожее на массированную атаку, но неудачно. Я как раз дернул кистью в дурной попытке сбросить или уменьшить боль. Естественно, оно помочь не могло и эффекта не дало. Но как раз этот момент выбрали враги для атаки, и зеленый сгусток плазмы разминулся с моей рукой, пролетев там, где должна была быть кисть. Почему я не почувствовал опасность – не знаю. Или же это точно не могло мне повредить, или я слишком сильно ушел в себя в попытке уменьшить боль. Но в момент пролета плазмы мимо моей руки у меня возникла только одна мысль. Выкусите, второй раз не сожжете. И я навожу пистолет на застывшего врага, и нажимаю спуск. Его тело сотрясается от попадания, и второй выстрел он производит куда-то в потолок, после чего затихает. В этот же момент происходила атака и на моих напарников. Питер не успел уйти от заряда, но щит поглотил удар, а дальше седой ветеран не оставил жуку шансов. В Саймона вообще не успели выстрелить, выскочив прямо на прицел его винтовки. Сэм умудрился не только увернуться, но и снять двоих, причем второго при попытке бросить гранату, из-за чего в проеме раздулся плазменный шар, сжигая тела неудачливых чужих.
– Да, что-то вялые они какие-то без своей техники и брандеров, – пожаловался Питер.
– Не накаркай, не хватало нам еще того танка, – одернул его Сэм. Я кивнул в подтверждение, пока раздумывал, перезаряжать пистолет или нет. Все-таки еще пол-обоймы, а с другой стороны, как раз ее может и не хватить. Ладно, перезаряжу, убрав неполную к остальным.
А еще через метров сто плавно извивающегося коридора мы дошли до резкого поворота. Питер поднял руку, останавливая нас, и аккуратно дошел до угла. Выглянув, он моментально отшатнулся, уходя от плазменного заряда. Остальные сразу подготовились к бою, прикрывая все возможные зоны атаки, но седовласый ветеран спокойно выпрямился и начал кричать в коридор:
– Эй вы, косоглазые уроды, куда стреляете? Совсем охренели, что ли? Летишь тут к вам, пытаешься спасти, а тебе в ответ плазменный привет, да? Жопу надеру тому чудаку, который мне чуть в голову не попал.
Все опешили, а из коридора донесся неуверенный голос:
– Питер, это ты?
– Нет, черт возьми, это четвероногая хрень с членом в жопе, на которую прикрепили пушку, чтобы попонтоваться размером хозяйства. Я, конечно, – ветерана совсем понесло.
– Парни, свои, – раздался знакомый мужской голос командующего абордажной командой.
Мы вышли из-за угла, и передо мной предстал коридор длиной метров сорок, который оканчивался не очень широким проемом в какое-то громадное помещение. Прямо напротив входа в него находилась стена, которая мешала оценить размеры зала. По всему коридору валялись останки чужих, и, как апогей этой бойни, перед входом в зал красовался подбитый вражеский шагающий танк. Не хило они, мелькнула мысль, ведь в этот раз они валили его без систем огневой поддержки. Правда, и далось это явно тяжелее, судя по сложенным у одной стены пятерым убитым. Двое раненых сидели, опершись на противоположную стену: один – лишившийся обеих ног по колени, а второй – без руки по самое плечо. Выжившие бойцы сделали баррикады из трупов чужаков, контролируя тыл, но большая часть абордажников пряталась за останками танка, ведя огонь куда-то в неизвестное помещение. Причем выстроив из обломков чуть ли не баррикаду.
– Что вас так мало? И где Волтер? – к нам подошел командир, с уже узнаваемым голосом.
– Мы разделились. С ним ушло семь бойцов, а нас было девять. Жаль, что только попали на такую же махину, – Питер указал на уничтоженную технику врага, – сразу четверо погибло, а позже еще один. А у вас как?
– Подожди, почему вас всего семнадцать?
– Отбивали две попытки абордажа, а в последний раз они использовали брандеры в ангаре. Раненых оставили, а всех боеспособных капитан сюда отправил из-за того, что с вами прервалась связь, – пояснил Питер.
– Понял. Ладно, мы тут закрепились и пытаемся прорваться внутрь. Вторая группа контролирует еще один проход в зал, но пока мы не можем прорваться. Врагов осталось не так уж много, но внутри два таких шагающих танка и плюс какая-то то ли матка, то ли что-то еще. Она зафиксирована в центре и не может выйти. Ну и враги ее не бросают, подставляясь под выстрелы. Да и при попадании в поле зрения этой фигни, бойцы почти моментально застывают на месте. Мы так уже потеряли троих.
Я внимательно слушал, что говорит командир абордажной команды. Так, в первой группе осталось 14 боеспособных бойцов, во второй – неизвестно, но вряд ли сильно больше. И навскидку, от изначального количества абордажной команды после окончания операции останется хорошо если треть. Это при удачном стечении обстоятельств. А если нет? Что ж ты, Зевс, не пустил меня в регулярный отряд, там явно должно было быть лучше. По крайней мере, спокойней точно. Все-таки моя первая встреча с чужими – это исключение.
– А чего не начали массированную атаку? Да и как уничтожили танк? – спросил Питер.
– Первый довольно просто – ракетами из систем огневой поддержки. А со вторым помучались, но повезло, и нашли слабое место в броне днища. Так и завалили. А с атакой, так, как раз и собирались. Захватить надо, а терять время нельзя. Неизвестно, когда подтянется помощь кораблям чужих. Да и запас кислорода не бесконечный. Через минуту начнем, со второй группой уже договорились знаками.
Питер кивнул. Надеюсь, что это все. А может, даже повезет и будет как в голофильмах, что после уничтожения главного мозга все враги умрут. Только жаль, что это жизнь и такое вряд ли случится. Командующий еще раз проводил инструктаж, куда кто бежит, но я не слушал. Все равно не полезу вперед. Со своим пистолетом я мало что могу сделать тому шагающему танку. Да и щита нет. Мои размышления подтвердил Питер, который сказал мне вообще остаться и охранять раненых еще с тремя бойцами. Я только кивнул.
Бойцы сосредоточились на позициях, проверяя оружие и боезапас. Некоторые уже держали наготове эми-гранаты. Не знаю, чем они помогут против танков. Хотя там же есть и другие враги. Отмашка, и абордажная команда устремляется вперед в зал. Раздаются выстрелы, мелькают зеленые сполохи. Сам я вместе с одним из бойцов контролировал как раз зал, остальные двое держали тыл. И поэтому, хоть и перегородка напротив входа в атакуемое помещение мешала обзору, я смог увидеть часть происходящего действия.
Вот один из бойцов стреляет по какой-то невидимой мне цели, а в следующее мгновение он прыгает в сторону, уходя от выстрела плазменной пушки шагающего танка. Щит мерцает, но держится, и абордажник, припав на колено, продолжает огонь. Откуда-то сверху из проема падает чужой, вминая бойца в пол. Щит рассыпается. Человеческая фигура с трудом отбивает удар лапой, подставляя винтовку. Вспышка эми-гранаты, и на полсекунды картинка пропадает из виду. Когда она восстанавливается, абордажник уже отбрасывает тело чужого с торчащим в корпусе по самую рукоять плазменным ножом. Резко поднимается на ноги, подбирает винтовку и уже целится куда-то. А через мгновение половину его тела испаряет очередной огромный заряд плазмы, прилетевший от одного из танков врага.
Чувство опасности заставляет отвлечься от разглядывания и включиться в действо. Вжимаюсь в укрытие, в которое влетает зеленый сгусток. Высовываюсь и начинаю вести ответный огонь в двух песчаных чужих. Рядом куда-то стреляет неизвестный мне напарник. Первое мое попадание приходится в стык лапы и корпуса «таракана», заставляя того провалиться вниз при очередном шаге. Пытаюсь добить. Попадаю в корпус дернувшегося чужого, но пуля приходится по касательной, уводя всю убойную силу в сторону. Снова вжимаюсь в укрытие, пропуская над головой плазменный заряд. Стреляю вновь и в этот раз уже во второго врага, пока второй пытается встать. Несколько прямых попаданий по корпусу пробивают броню насекомого, выпуская струю желтой крови. Перевожу прицел и несколько раз нажимаю на спуск, добивая первого. Заряды в пистолете неожиданно заканчиваются. Пытаюсь перезарядиться, но боковым зрением вижу летящий в нашу позицию маленький предмет. Чувство опасности вопит, и я стараюсь откатиться назад, попутно утянув за плечо напарника подальше от взрыва. Руки натыкаются на энергетический щит, бессильно скользя по нему. Черт. Взрыв, и меня отбрасывает в сторону. Пытаюсь сориентироваться и подняться на ноги, как через укрытие уже выскакивает враг, стреляя куда-то мне за спину. Пистолета нет, и рука нашаривает плазменный нож. Понимаю, что не успею ударить в рукопашной, и со всей собственной силы и мускульных усилителей отправляю в полет свое активированное оружие. Нож входит в центр корпуса врага, и тело заваливается назад. Повезло. Ведь в базе рукопашного боя было метание, но я его даже в виртуальности не пробовал, отдавая предпочтение обычным схваткам.