- Хотел сковать так, чтобы гнулось и не ломалось. Никак не выходит.
- А ты знаешь, как надо ковать?
- Доподлинно не знаю, но хотел попробовать по-разному, может и получится,- уныло мотнул головой Третьяк.
- Есть у меня старые книги, в которых написано, как такое железо делать, да читать ты не умеешь. Что будем делать?
- Научи меня, Белов, я страсть как хочу научиться читать, - вскочил с табуретки Третьяк.
До сих пор Белов никому не называл своего имени, а представлялся всегда по фамилии, поэтому даже Лариса и Третьяк называли его Беловым, наивно полагая, что это имя. А может и не наивно, и не полагали. Ещё Бажов писал, вплоть до двадцатого века у жителей Урала было по два или три имени - крестильное, родительское и уличное. Многие соседи узнавали настоящие имена своих знакомых и родственников только на похоронах. Скорее всего, так же было и здесь. Сам Белов настолько привык, что его даже друзья зовут по фамилии, о своём имени и не вспоминал, представляясь ещё в двадцать первом веке только по фамилии.
Да, учить Третьяка чтению надо, и чем быстрее, тем лучше, и Ларисе это не помешало бы, разговаривала она уже достаточно бойко. До осенней поездки на Выселки они должны читать бегло и понимать прочитанное, их придётся оставить вдвоём. Пусть читают, чтобы не скучали. Белов уже понял, что с Третьяком ему повезло, парень оказался честным и открытым душой, без подлости. Оставить его с Ларисой в доме было не боязно, и за хозяйством приглядит, и не набезобразничает.
Кстати, об осенней поездке, до неё оставалось около месяца. А готовиться к ней уже пора. Первым делом определиться с покупками, а чтобы что-то купить, как говорил классик, надо что-то продать. И курей кормить уже нечем, зерно они всё склевали, значит надо везти только зерна мешков десять про запас, не считая соли и других товаров. Ещё бы прикупить овец или коз. У Белова возникла мысль о валенках и валенной обуви, когда он показал Третьяку валенки, а тот уверил Белова, что такого никогда не видел. Валенки Белов, конечно, катать не умел, но принцип валяния представлял. Опять, для скотины надо косить сено, Белов нашёл среди железок косу, почистил полотно, по памяти сделал литовку, даже пытался ею косить. Но полян и лугов поблизости не было, а возить сено с заливных лугов - это надо большую широкую лодку. Доски, как на грех, полностью кончились. А без лодки не обойтись.
Значит, подготовку к торгу надо начинать с лодки, а именно, с досок. Использовать для продольного распила брёвен бензопилу Белов не решился. У Алексея в доме оказались целых две двуручных пилы. Их Белов и приспособил для пилорамы-2. Вы спросите, почему 2, а потому что пилили вдвоём, как рабы на галерах. Выходили по три шестиметровых доски за день. Мало, но широкие. Пилили до середины сентября.
За это время Третьяк уверенно освоил алфавит и начал читать, пока по складам. У Ларисы было хуже, но буквы она запомнила все. Белов во время распиловки брёвен времени не терял и вёл разговоры на различные темы. От устройства механической пилорамы до законов физики и механики. Третьяк тоже разговорился и сообщил, что совсем недалеко, по местным меркам, знает выходы каменного угля, якобы они ничейные, люди приходят и берут сколько надо. Где берут железную руду, Третьяк не знал. Зато хорошо знал процесс выплавления железа. Он был примитивен донельзя - руду пережигали вперемежку с древесным углём, а потом многократно перековывали и калили. Калили и перековывали. Поэтому насчёт железа Белов решил пока не спешить. Даже для домашней домны по китайскому образцу надо было массу кирпича, а сейчас было не до этого. Сентябрь выдался сухой и жаркий, доски просохли быстро. Вдвоём лодка получилась гораздо быстрее, зато на неё ушёл почти килограмм гвоздей и остаток моха. Уключин уже не было, пришлось делать самодельные из металлических стержней. Получились только несъёмные.
Белов пошутил, что, мол, не украдут, Третьяк очень удивился, кто может украсть? Оказывается, за всю свою короткую жизнь, Третьяк ни разу не встречался с кражами и не понимал, как можно взять чужое. Белов только улыбался, вспоминая себя молодого, когда тоже искренне удивлялся, как можно ударить женщину или избить ребёнка. Работа в уголовном розыске быстро сняла с него розовые очки. Уже давно Белов взял для себя шуточное правило - доверять всем, не верить никому. Нет, параноиком Белов не был. Наоборот, даже к последнему бомжу Белов относился ровно, дружелюбно, поговаривая - от тюрьмы и от сумы не зарекайся. Но Белов постоянно помнил, что обмануть может почти любой, причём даже из лучших побуждений, даже не понимая своего обмана и искренне полагая, что говорит правду и делает правильные вещи. Среди сыщиков есть поговорка - лжёт, как очевидец. В этом есть доля правды. Человек видит одно, но воспринимает это по-разному.
По жизни Белов не был рисковым человеком, поэтому, полагая возможность обмана или ошибки, никогда не "складывал яйца в одну корзину". Кстати, в конце августа, куры, наконец-то, стали нестись. Белов настолько соскучился по яичнице, что жарил себе яйца каждый день. Теперь и речи не было о том, чтобы не купить зерна для кур. На новую лодку Белов решил установить мачту, сделать киль и стационарный руль. На парус извели большую четырёхместную палатку, старую, брезентовую. Парус вышел тяжёлый, но надёжный. Киль Белов решил сделать небольшим, не глубже метра. Однако для поездки нужен был напарник, а Третьяка или Ларису брать на выселки было нельзя.
Белов решил навестить соседей в Тывае и уговорить одного из мужчин на путешествие к выселку. Для подарков родне выбрали десяток яиц, огурцы, помидоры, морковку, немного копчёной лосятины. Большую лодку они с Третьяком по каткам скатили к Бражке и спустили на воду, намокать. А на следующий день Белов и Лариса с раннего утра отплыли вниз по реке. В этот раз дорога показалась значительно короче, в камышах Белов никого не заметил, хотя и высматривал тигра, возможно, ему показалось в прошлый раз, подумал он. Хотя, говорят, что волки не живут там, где есть тигры, а волков в округе точно не было. Привычно прицепив лодку к мосткам, Белов поднялся к домишкам угров.
На этот раз к нему вышли все мужчины, усадили его на бревно возле дома и сами сели рядом. Лариса сразу ушла в дом родителей с гостинцами. Мужчины говорили не спеша, выспрашивали о Белове всё понемногу. Белов, между прочим, упомянул про убитого медведя, но те отреагировали спокойно, не такие байки слыхали. Мужчины с интересом попробовали часть гостинцев от Белова. Белов прихвастнул, что это всё он выращивает, и за помощь в поездке может дать овощей ещё и помочь весной при посадке. Мужчины, естественно, отнеслись к этому равнодушно. Попытка Белова заманить в путешествие солью также не удалась. Оказывается, Окунь проезжал здесь и обменял на соль все шкурки, добытые охотниками.
Белов задумался, отдавать что-то ценное, из вещей, не хотелось. Тогда он пошёл другим путём. Не спеша, повторяя по нескольку раз, он выспросил, по какой цене обменяли шкурки на соль. Как он и предполагал, обмен отличался почти в два раза от обмена на Выселках. В пользу Окуня, естественно. Говорить об этом напрямую Белов не стал, зато намекнул, что товара на выселках больше и он там дешевле, может быть, а может и не быть. Но чтобы узнать это, надо туда съездить. Говорил Белов долго, убеждая своих собеседников не в том, что они ему помогут, а в том, что он поможет им. Короче говоря, применил классический метод "покраски забора имени Тома Сойера".
Двухчасовая беседа мужчин прервалась на обед. Обед был неприхотлив - отваренное мясо и сушёная рыба. Ели там же на берегу, благо ветерок сдувал всех паутов и мошек. К обеду женщины принесли бадейку с деревянным ковшом. Мужчины зачерпывали по очереди, и пили мутный напиток с лёгким алкогольным привкусом. Белов поинтересовался, откуда и почему пришли сюда хозяева. Один из мужчин махнул вниз по Каме и объяснил, что раньше жили там, далеко жили, три дня пути. Потом стало плохо и ушли сюда. Белов попытался уточнить, остался ли кто там, ответ был такой же маловразумительный, мол, остались люди. Тяжело в деревне без нагана, подумал Белов, а на Каме без знания угорского языка.