Гонец успел за Иргизом встретить «Стража», на котором оказался Сысой, чья очередь была прокатиться по Каме с дозором. Парень горел желанием размяться после неудачной для него зимы и истории с проклятием в Прииске и отправил гонца в Бражинск «по инстанции» с сообщением, что сам примет меры. Дальше он действовал очень осторожно, имея на борту всего четырёх дружинников с ружьями да пушку с расчётом. К Баймаку «Страж» подошёл вечером, заглушив машины, остановился за излучиной Камы, незаметный из города.
Сысой сам с двумя дружинниками отправился в разведку, выяснил, что большая часть воинов и один клерк ночуют на берегу в установленных шатрах, возле собранной добычи. Только два чиновника с двумя воинами остались в тереме городского старейшины. По словам баймакцев, тихо опрошенных дружинниками, отплывать все собрались поутру, поскольку двенадцати мужикам было велено со своими лодками утром быть на погрузке да готовиться сопровождать караван до Волги. Сысой знал терем городского старейшины и рискнул захватить ночевавших там «гостей». Тем более что у всех командиров, кроме стандартного ружья и сабли, на постоянном ношении был револьвер с полусотней патронов. Проинструктировав одного из дружинников, он отправил его на «Стража», а со вторым пошел в город, ворота которого «налоговики» предусмотрительно сняли и вынесли на берег.
Запуганный двухдневным беспределом, народ сидел по домам, всё, что могло заинтересовать грабителей, было уже спрятано или отобрано. Никто не мешал Сысою с напарником добраться до терема, дверь в сени которого была нараспашку. Собаки молчали, забитые за два дня, никто не поднял тревоги, когда уральцы укрылись у крыльца. Захват Сысой планировал с рассветом, к этому времени «Страж» должен был, не разгоняя пар в котлах, сплавиться к пристани и помешать чужакам уплыть, или спрятаться в городе. Сысой предположил, если при захвате чужаков поднимется шум, «Страж» отвлечёт подмогу, а дружинники успеют забаррикадировать ворота. Да и захватывать людей в кромешной темноте чужого дома не самая лучшая идея, если хочешь оставить их живыми, даже некоторых.
Светает в октябре поздно, но длинные осенние сумерки подняли плохо спящих хозяев задолго до рассвета. Хозяйка спешила накормить оставшуюся от ревизии скотину и приготовить завтрак «гостям», сытые будут добрее. Перехваченная у крыльца, она довольно внятно и подробно объяснила места ночлега чужаков. Сысой, убедившись в её разумности, отправил бабу к пустующим воротам, чтобы организовала баррикаду вместе с соседками, велев поднимать только баб, чтобы мужские голоса не разбудили воинов на берегу.
Сысой, как и все дружинники, был приучен Беловым не считать врагов глупее себя. Он сам наверняка поставил бы ночное дежурство на берегу, это слишком очевидно. Убедившись, что женщина всё поняла правильно, бражинец с напарником вернулись в дом, подражая походке хозяйки. Чужаки ночевали в самой большой комнате, все четверо, – клерки на полатях, воины на полу, в центре. Воинов Сысой решил глушить прикладами ружей, в крайнем случае, стрелять, а клерков брать живыми, как выйдет.
Вышло не очень, один из охранников проснулся и вывернулся из-под удара, воткнув нож в живот дружиннику. К счастью, предусмотрительный командир заставил всех надеть кирасы, он не мог забыть гибели своих ребят зимой. Эта перестраховка спасла жизнь дружинника, но погубила самого чужака. Сысой, заметив попытку сопротивления, застрелил того из револьвера и, уже не скрываясь, начал скидывать клерков на пол, глушить рукояткой револьвера и связывать. Наскоро связали троих, шустрому покойнику верёвки не понадобились. Построив напуганного хозяина, велели организовать оборону ворот, охрану пленников, обыскали связанных, и два дружинника побежали к воротам.
Там уже суетились бабы, вытаскивая из дворов жерди и перегораживая проём ворот. Бражинцы быстро начали помогать, закидывая возникшую баррикаду кадушками, старыми желобами и поилками для скотины. Когда высота завала достигла внушительных размеров, подошёл староста с двумя десятками мужиков, сжимавших дубинки. Топоры и косы, как, практически всё железо, были отобраны в счёт «долгов» по недоимке. Судя по синякам и разбитым недавно в кровь лицам мужиков, те не горели желанием решить вопрос мирно, помощники надёжные, не ударят в спину.
К этому времени поднялся шум в лагере чужаков, это «Страж» мирно дрейфовал к пристани, разбудив всех своими необычными очертаниями. Сысой распорядился выставить мужиков на городские стены, вернее, на частокол, особенно со стороны Камы. Сам он с дружинником забрался на баррикаду у ворот, наблюдая развитие событий у пристани. К моменту, пока «Страж» добрался до пристани, все чужаки проснулись и разглядывали странную лодку. На пароходе разожгли топки, набирая давление пара, а один из дружинников заметил условный сигнал Сысоя. После этого в двадцати метрах от пристани «Страж» бросил якорь, дружинник в рупор позвал главного мытаря на переговоры.
– Какие тебе разговоры, – откликнулся с пристани третий чиновник, – наши старшие в тереме спят. Кто ты такой, чтобы их будить?
– Не спят они, связанные лежат, – усмехнулся дружинник Проня, имевший опыт зимнего нападения и последующих присоединений городов, – мы уральцы, а ты моего князя ограбил. Тебя же предупреждали, что Баймак – уральский город, почто в Бражинск не поехал? Теперь конец тебе пришёл, теперь ты не сборщик дани, а обычный грабитель. Если не сложите оружие, всех на суку вздёрнем.
Кто бы из налоговых инспекторов двадцать первого века в сопровождении взвода ОМОНа согласился с такими наглыми требованиями? Вот и мытарь отправил пятерых воинов в городок за подмогой и начальством, обложил Проню и его друзей громкой, можно сказать, нецензурной бранью. Жаль, цензуры в этом мире не было, среди уральцев и булгар, точно. Проня с двумя дружинниками не забывали наблюдать за поведением чужаков, особенно лучников. Заметив двоих булгар, натягивавших тетивы, дружинники выстрелили обоим в грудь, потом ещё двум, потом последнему, видимо тугодуму. От ворот тоже защёлкали выстрелы, в предрассветном сумраке было хорошо заметно падение четверых из пяти высланных мытарем воинов у ворот.
Для пущего эффекта Проня скомандовал кочегару, стоявшему у руля, подать гудок. Мощный протяжный звук добил и деморализовал, если не воинов, то клерка на пристани, точно. Он скомандовал бросить оружие, но Проня не спешил высаживаться, дал условный сигнал Сысою. Командир вместе со старейшиной городка и его помощниками сам занялся пленными.
Возбуждённые горожане потребовали повесить сначала всех, после вопросов Сысоя, за какие грехи, немного одумались. Староста, проведя подробные расспросы, указал на троих воинов и одного клерка, достойных повешения. На этот счёт командиры и дружинники уральцев были давно проинструктированы, как действовать в аналогичных ситуациях. Учитывая бескровную быструю победу, Сысой решил не заниматься самосудом, доставить всех пленников в Бражинск. Горожанам он объяснил, что захватили пленников бражинцы, значит, судить их будут именно там. Грехи самых наглых из них были подробно записаны, указано, с чьих слов. Старосту городка Сысой заставил подробно всё рассказать, записал его рассказ. Всего взяли в плен троих клерков и шестнадцать воинов, четверо были подстрелены насмерть.
На допросах мытари рассказали очень интересные вещи, двое из них оказались булгарами, сборщиками налогов в Поволжье. А третий пленник из Усть-Итиля, вернее из посольства казар в Булгаре. Его взяли в Баймак по совету старейшин Булгара, якобы для поднятия авторитета сборщиков налога. Сысою объяснения пленников, что налог собирался для казар, которые такой налог испокон века берут с Булгарии, показались правдоподобными. В любом случае, все пленники подтвердили, что возвращения их в Булгар ждут к ледоставу, за ними другие мытари не плывут. Своей властью Сысой раздал баймакцам взятое на пленниках оружие и доспехи, с условием – в следующий раз ворота врагам не открывать, продержаться не меньше трёх дней, до прибытия уральцев.