Следующие четыре дня Белов работал как проклятый, пользуясь отсутствием дождей, от рассвета до заката. Даже обедал и завтракал в поле. За это время удалось аккуратно сжечь почти весь кустарник и мотоплугом вспахать практически всю пустошь. Вышло примерно два гектара, а может и больше, потому что устал он, как папа Карло, и много раз проклял всё, что мог. Начиная от Лёхи с его экспериментами и заканчивая мотоплугом, лесом и самим собой, таким страшно везучим. Видимо, из-за шума мотоплуга ни один зверёк на виду не появлялся. А куски варёной росомахи уже изрядно надоели. К счастью, у Алексея в хозяйстве, как и у всякого прибрежного жителя, сиречь браконьера, были две самодельные сети и бредень, не считая, естественно, большого выбора лески, блёсен, крючков и двух спиннингов (один из них дарил Белов). Вот эти две сети, даже скорее сетки, поскольку длиной они были не больше двадцати метров, наш герой и поставил на пробу. Одну сетку в ручей, возле впадения его в реку. Другую сетку, с ячеёй крупнее, установил в реке, наискосок к берегу, зайдя по пояс в самодельном защитном костюме. Костюм испытание выдержал. Вода в реке была ещё мутная, но заметно опавшая после паводка. Да, судя по следам наносов, паводок в этом мире был небольшой.
Ожидание результатов улова изрядно скрасило и облегчило работы по вспашке. Может, это послужило увеличению производительности, но все работы Белов закончил засветло, даже примерно до шести вечера. По времени он точно не определился, на глаз, его наручные часы показывали примерно соответствующее время. Да и зачем здесь точное время – координаты, что ли, определять? Так и подробной карты нет, и как это сделать, не знал. Поэтому он продолжал по утрам заводить свои именные дарёные часы, и пока они его устраивали. Так вот, сверившись с часами, Белов унёс свой сельхозинвентарь в дом и вернулся с ведром за рыбой.
Рыба, как ни странно, была. В большую сетку попали всего три рыбины, но весом до килограмма. Две похожи на стерлядок и один судачок. По судаку вопросов не было, эта одна из его любимых пресноводных пород, любимых, понятно, на вкус. А в маленькой сетке улов был больше, но заинтриговал рыболова. В сетке обнаружились с десяток крупных пескарей, которых он с детства не видел. Вернее, со времён недоброй памяти интенсификации сельского хозяйства, когда на окрестных полях появились горы удобрений, а в речках исчезла последняя рыба. Пескари были просто гигантские, возникла мысль – не мутанты ли? Но с экологией в этих краях было, похоже, очень хорошо, потому что кроме пескарей в ячее запуталось полдюжины хариусов до полукилограмма весом. А может, и не хариусов, а какой-нито форели, какая разница?
Насвистывая мелодии Дунаевского, Белов весело пошёл домой с неплохой добычей, оставив сетки на прежних местах (вот ведь, уже «домой»). Почти у берега сзади раздался всплеск воды, как от прыжка в воду. Машинально он обернулся и скользящим шагом сдвинулся в сторону, уходя от прицеливания. Обойдя обрыв, увидел круги и пузыри на воде, по обрыву скатывались глыбы подмытой почвы. Никаких следов чьего-либо присутствия не видно. Скорее всего, обрушился обрыв, подумал наш герой и на всякий случай прошёл вдоль берега вверх по течению реки. Хвойный лес не подходил к берегу вплотную, и вскоре Белов заметил впереди пёстрые берёзовые стволы уже с яркой зеленью распустившихся листочков. Надо бы бересты нарезать, а то растапливать печку нечем, мелькнула проходная мысль, и он направился к березняку. Подойдя ближе, увидел, что берёзы растут в глубоком и узком логу, на дне которого, о радость, лежал снег. Домой почти бежал. А там взял тачку и часа за два навозил полный ледник снега. Хорошего, практически состоящего из ледяных гранул, весеннего снега. Надо полагать, такой снег будет отличной заменой леднику до осени, теперь можно не переживать за сохранность мясных и рыбных запасов.
Бросив на снег потрошёных пескарей и судачка, хариусов удачливый рыболов пожарил. А стерлядки положил коптиться. Весь вечер Белов разбирал посадочный материал. Земля уже прогрелась, поэтому всю картошку решил посадить первой. Он оставил себе на еду полмешка, а остальные три с лишним мешка разрезал на две-три части по глазкам. Получилось больше 15 вёдер посадочного материала. Ту же процедуру повторил с топинамбуром, замочил семена свёклы, подсолнуха. Найденную пару мешков удобрений собрался поберечь, а рассаду помидоров, уже цветущую в ящиках на подоконнике, решил высаживать частями, на случай заморозков. Для цветов надо распахать землю возле дома. Не откладывая в долгий ящик, выбрал подходящее место у дома между вековыми соснами, благо они стояли просторно. И тут, совершенно случайно, Белов заметил, что часть деревьев не сосны, а огромные лиственницы в два, а то и три обхвата. Такие роскошные экземпляры не попадались ему на глаза ни разу. Мысли о рубке этих реликтов даже не возникало, придётся их сохранить. Надо на лето сделать ледник прямо в логу, там копать меньше, и перекрытия сделать из лиственницы. Займусь этим после посадочных работ, решил он. Наевшись на ночь до отвала жареных хариусов, впервые уснул с улыбкой.
За два следующих дня огородник успел посадить всё, что можно, и вовремя. Ночью пошёл дождь, первый дождь за всё время здесь. Дождь шёл весь следующий день, и только к вечеру появились просветы в облаках. Успевший наловить и закоптить больше десятка крупных стерлядок, судаков и даже пару крупных подустов, Белов ухитрился на пробу засолить немного найденной в рыбе икры, давненько не ел чёрной икры. Хотя по жизни ему больше нравилась красная икра. Считая копчёности своим стратегическим запасом на зиму, став внезапно запасливым хозяином, решил летом питаться только свежими продуктами. Однако подпортило настроение отсутствие какого-либо пищевого масла. Ни растительного, ни коровьего масла у Алексея в доме не осталось. Ну ладно, осенью из тех же кабанов можно натопить жира и сала, но где их взять сейчас? На память пришли куски жареного сома, настолько жирные, что Белов их не любил готовить, хотя в гостях ел с удовольствием. Кстати, говорят, что сомы хорошо клюют в дождь.
Всё равно скучаю, решил он ранним утром, при виде мелко моросящего весеннего дождика, и быстро из мотка миллиметровой лески, пары поводков и гигантских тройников соорудил две донки. Накинул ставший рабочим костюмом ОЗК, повесил на плечо карабин и отправился к реке, к ближайшему омутку. По дороге поймал трех лягушек, которые просто бросались под ноги. Донки он закинул ниже слияния реки, как он её про себя давно называл, Бражки и ручья Ложкомойки. Именно так в родном городе звались река, давшая начало пруду и название городу, и протекавший через город ручей. Правда, протекал он в другом районе, да какая теперь разница. Насадив лягушек, Белов закинул донки и вернулся в дом. Там затопил печь – второй раз за прошедшие дни, вытащил последние считанные сигареты, сел у окна и закурил, размышляя о будущих проблемах. Как приятно сидеть возле горячей печи и смотреть из окна на дождь в лесу.
Белов любовался нетронутым цивилизацией пейзажем и строил планы путешествий по окрестностям. Надеясь, что кроме совпадения рельефа, совпадает количество ручьёв и рек, он мысленно строил маршрут движения к Каме по кратчайшему пути. Эти размышления длились недолго, дождь, того и гляди, закончится. Организм привык к постоянной нагрузке, и руки сами взяли бензопилу – надо готовиться к работе лесоруба, пока не взошли посадки. Опыта валки деревьев у него практически не было. Почистив и изучив пилу, он отложил её в сторону и спустился в слесарку на первый этаж. Давно возникала мысль сделать глушитель на карабин. Выстрел по лесу разносится далеко, а потеря мощности при глушителе не так важна, как скрытность. Порывшись в припасах Алексея, нашёл несколько подходящих по размеру трубок, резиновые кольца были уже приготовлены. Основная проблема возникла с креплением глушителя на ствол, сохранив при этом мушку. Короче, в первый день толком ничего не вышло, кроме собственно глушителя. Хорошо, дождь затянул на весь день, и не было обидно за пропущенное от сельхозработ время. А отдых после ужина прошёл почти традиционно в зарядке сотового телефона, когда Белов час крутил ручку зарядного генератора.